– Сергей,
мюзикл “Нотр- Дам де Пари”
сейчас гремит на всю страну.
На роли в нем – в том числе и
на роль Клопена –
пробовались сотни
талантливых певцов. И наша
республика может только
гордиться тем, что именно ее
представитель по итогам
такого серьезного конкурса
был признан лучшим и теперь
поет в основном составе
этого знаменитого мюзикла…
– Честно
говоря, я даже и не мечтал в
свое время там, дома, в
Моздоке, что когда-нибудь
попаду в Москву. Но, видимо,
есть какая-то сила, которая
нас ведет по жизни. Может
быть, иногда она ставит палки
в колеса. Но не для того,
чтобы мы сломились и
перестали идти к своей цели,
– она проверяет, насколько
мы привержены тому, чего
действительно хотим.
Сначала
я вообще не хотел идти
пробоваться на “Нотр- Дам”,
потому что мне казалось: это
значило бы предать “Норд-Ост”,
с которым у меня столько
связано, где ко мне так
замечательно отнеслись. Но в
“Нотр-Даме” для меня
нашлась очень хорошая роль –
большая и вдобавок близкая
мне самому по темпераменту и
мировоззрению.
Необыкновенно интересно
было себя в этом попробовать.
И, конечно, для
меня очень и очень лестно,
что испытание я выдержал
выдержал. Ведь мюзикл этот –
очень серьезный и по
своей
драматической основе, и по
требованиям к вокальной
технике.
– Ты с
самого начала хотел играть
именно Клопена, или это был
выбор режиссера? И не страшно
ли вообще было браться за эту
роль после блистательного
Люка Мервиля?
– Я
пробовался и на Клопена, и на
Квазимодо – режиссер после
первого прослушивания дал
мне учить обе эти партии. Но
потом я увидел, что там есть
люди, которые поют Квазимодо
куда лучше меня, – тот же
Слава Петкун, что это “их”
роль – и честно сделал
самоотвод. А вот Клопен… Я
чувствовал, что это мое. И
слава Богу, что мне удалось
хорошо поработать над ролью,
понять своего героя, слиться
с ним.
Да, на
самом деле, я сначала считал,
что моя задача именно в том,
чтобы максимально
приблизиться к Мервилю –
голосом, манерами… А это
оказалось очень трудно. И был
такой момент, когда я уже был
готов разорвать контракт.
Вокально это ведь очень
тяжелая роль – я срывал
голос, срывал связки, у меня
лопались капилляры, а
добиться того, чего хочу, не
удавалось. В итоге режиссер
сказал: “Прекрати, не надо
ничего копировать – у тебя
будет свой Клопен, своя
трактовка героя”. И тогда я,
что называется, выдохнул.
– Если сравнивать с
романом, то у Гюго Клопен куда прозаичнее,
приземленнее. А в мюзикле
этот образ романтизирован, в
него привнесены этакие
бунтарские, робингудовские
черточки… Как ты сам
осмысливаешь свою роль?
Какой он – твой Клопен?
– Мюзикл,
конечно, сделан по мотивам
романа – и тут это тоже
сказалось. Но на самом деле у
этой сюжетной линии “Нотр-
Дама” ведь очень актуальная
для нашей страны сегодня
социальная подоплека. Клопен
и его “отверженные” – такие
же, в сущности, “лишние люди”
по отношению к французскому
обществу ХV века, каких
немало и в современной
России, и в современной
Москве. Тех же, скажем, так
называемых “лиц кавказской
национальности” здесь можно
привести в пример… И каждый
раз, когда я выхожу на сцену,
я думаю об этом. Может быть,
мне именно потому и удалось
глубже прочувствовать этот
образ, что меня самого в
Москве до сих пор
останавливают на улице из-за
моей, скажем так,
неславянской внешности,
проверяют документы…
– После
таких вот болезненных
моментов, да и вообще в
круговерти столичной жизни с
ее бешеным темпом, не
возникает ли порой
ностальгия по родине, по
Моздоку?
– Самое
интересное, что когда я этим
летом приехал в Моздок
проведать друзей и
родственников, которые там у
меня остались (отец, мама и
два моих младших брата
сейчас живут в Москве), у меня
на улице тоже требовали
документы, чуть ли не
обыскивали на предмет
провоза наркотиков – и
оказалось, что подозрение у
милиции вызвала, наоборот,
уже моя московская прописка
вкупе с длинными волосами и
потертыми джинсами… Очень
было неприятно и горько.
и все-таки,
Моздок – это моя родина,
которую я люблю. Туда
возвращаешься ради того,
чтобы воскресить в душе все,
что было тебе когда-то дорого
– чувства, воспоминания,
ощущения, – увидеть близких
тебе людей…
–
Сергей, сейчас очередной
эпизод твоей творческой
карьеры – это “Нотр-Дам” и
Клопен. Что же потом – или
так далеко ты пока не
загадываешь? И последний,
традиционный вопрос “под
занавес”: твои пожелания
многочисленным поклонникам
“Нотр-Дама” из Северной
Осетии?
– Наши
продюссеры планируют
готовить постановку нового
мюзикла, по Шекспиру – “Ромео
и Джульетта”. Может быть, для
меня там что-нибудь найдется
– Меркуцио или Тибальд… А
что бы я пожелал поклонникам
“Нотр-Дама” из своей родной
республики? Верить в мечту и
стремиться к ней. Верить, что
если ты чего-то очень сильно
хочешь, – это придет. А всей
республике, в свете
последних непростых событий
в Москве и в стране, –
обязательно мира. Мира,
счастья и благополучия. Ведь
и мой Моздок, и вся Осетия
всегда славились тем, что
люди разных национальностей
там живут в добрососедстве и
взаимопонимании – и это
обязательно нужно сохранить…
Жертва, которой пал мой герой
Клопен, принесена во имя того,
чтобы люди перестали воевать
друг с другом. И трагедия “Норд-Оста”,
которая и меня
непосредственно коснулась,
– это, я уверен, тоже знак
свыше всем нам.
Видимо,
жизненная миссия этих людей,
ушедших так страшно в другой
мир, была в том, чтобы своей
смертью достучаться до наших
сердец и что-то изменить и в
них, и в мире. Чтобы сам мир
вокруг стал иным…
Елена
КОВАЛЕНКО,
"Северная
Осетия".
